Противник розовых чернил.
Легендарный пианист – о времени и о себе
Когда местная пресса пытала маэстро Игоря Бутмана, участвовавшего в «Джазовой провинции», на предмет музыкальных пристрастий и кумиров, он ни на секунду не задумался. Сказал, что с детства ему нравится Николай Левиновский. И ансамбль «Аллегро», который в советское время основал этот выдающийся пианист. «В 78-м году я услышал ансамбль Левиновского – и обалдел. До того считал, что никто кроме Давида Голощекина джаз играть не умеет – и был не прав», – откровенничал мэтр.
Меломаны со стажем без труда вспомнят: «Аллегро» практически молниеносно набрал популярность и десять лет лидировал среди джазовых коллективов бывшего СССР. А его руководитель четырежды признавался «Музыкантом года» по результатам ежегодных опросов джазовых критиков.
Не хлебом единым
Выпускник саратовской консерватории Николай Левиновский и правда играет как бог. На «Провинции» выступал в составе биг-бенда Игоря Бутмана, а постоянно живет и творит в Америке, куда эмигрировал в 1989 году. Кроме «Аллегро» в активе пианиста – авторство нескольких музыкальных проектов, среди которых – «Оркестр Ника Левиновски», объединение из 17 музыкантов, которое Николай называет «доказательством своей творческий энергии и опыта». Большая часть репертуара коллектива – сочинения самого Левиновского, связавшие русские музыкальные корни композитора и современный джазовый язык.
В Воронеже музыканта представили еще и как писателя. Литературный дар Николая Яковлевича, человека всесторонне талантливого и приятного во всех отношениях, «проснулся» как бы между делом. Появилась первая книга «Держи квадрат, чувак», вышедшая в нью-йоркском издательстве Liberty, а позже опус «Как вам нравится в Америке?», увидевший свет в Москве. Но кардинальная линия творчества Левиновского – безусловно, музыка; не удивительно, что именно насчет нее и расспрашивали американского гостя воронежские журналисты.
Для начала поинтересовались, не мешает ли композитору Интернет? В том смысле, что предоставляет всем желающим авторскую музыку бесплатно. Можно ли рассматривать это ультрараспространенное явление как пропаганду джаза? Или оно всего-навсего отнимает законный заработок у создателя «вытаскиваемых» из паутины произведений?
«Отнимает!..» Левиновский, уж поверьте, на стяжателя никак не похож, но здесь был категоричен.
– В советское время у меня было выпущено очень много дисков, тогда – долгоиграющих пластинок, – делился Николай Яковлевич. – Потом это все позабылось: я как-то не придавал значения тому, что осталось в прошлом. Но в последние годы с удивлением обнаружил: все мои старые записи есть в Интернете! И люди их преспокойно скачивают! Друг другу засылают-пересылают! За это артист должен получать зарплату минимальную. Где-то центов девяносто. Так?
– Вы у нас спрашиваете?
– Нет… Просто констатирую: моя музыка везде гуляет. И люди ее знают. Обмениваются комментариями: вот, у Левиновского колоссальная запись! Это очень чудно, очень трогательно. Но я не получаю ни копейки. Так что хлеб у нас отбирают. Но – не хлебом единым; когда-то я сделал то, что сделал – и тогда же получил полагающиеся деньги. А теперь, коль судьба распорядилась так, что все это вне моего контроля и желания гуляет по миру – пусть будет как есть. Всех денег не заработаешь. Зато моя музыка спустя тридцать лет после создания по-прежнему пользуется спросом у любителей джаза.
С американской высоты
– Николай, вы уезжали из Страны Советов, а сейчас приезжаете в новую Россию. Какие ощущения от сопоставления той и другой?
– Я уехал из Союза, когда уже стало понятно, что он скоро кончится. Той России было не до джаза, и все музыканты это на себе ощущали. А что вижу сейчас? Другую страну и других людей. Я очень люблю смотреть в человеческие лица. Еду в московском метро – рассматриваю попутчиков: они не такие, какими были советские пассажиры. Умные, спокойные, без той замордованности советской. Какие-то тетки с авоськами, куда-то вечно бегущие – ничего подобного больше нет. Люди полны человеческого достоинства. Обслуживание, сервис; все это сегодня выросло. Так я вижу, так мне кажется. И впечатления у меня – человека приезжающего, который прибыл сюда поработать и отчалить обратно – самые положительные: россияне, лишившись советских атавизмов, стали лучше, раскованнее, вежливее. И музыкантов в сегодняшней России – настоящих, джазовых, которым можно поручать любую джазовую работу – уже хватает для того, чтобы составить полноценный джазовый оркестр, и не один. Поэтому для меня в современной России очень много положительного, которое я с удовольствием принимаю.
– «Приезжий» – не лишнее уточнение в таком контексте…
– Конечно! Когда говорю о своих впечатлениях людям, которые здесь живут, они руками машут: «Ты многого не знаешь! Скользишь по поверхности. Попал бы в нашу шкуру – по-другому запел бы…» Ну, наверное, отвечаю. Не сомневаюсь, что есть тут проблемы, контрасты, расслоение общества – все, как везде, в том числе и в Америке. В Индии, например, вопиющая нищета – просто сердце сжимается, когда видишь людей на улицах. Но все познается в сравнении: если попадешь в Африку – столкнешься с таким убожеством, по сравнению с которым индийская нищета покажется процветанием. И я – что ж?! Я свою песню пел при советской власти, от чего и отталкиваюсь. Поэтому сейчас мне в России комфортно. Главное – занимаюсь здесь любимым делом в составе оркестра Игоря Бутмана, имея великолепное партнерство, человеческое и профессиональное. Что еще нужно музыканту? Мне – ничего; все остальное большого значения для меня не имеет.
– Литературный дар в себе как открыли?
– Это давняя история. Умерла мама, я стал разбирать ее бумаги и нашел рукописные заметочки. Карандашиком, на листочках. Автобиография, начиная с детства. Вычитал факты, о которых представления не имел. И подумал: может, и мне для своих детей что-то подобное оставить? Стал вести дорожные дневнички, записывать воспоминания – как жил в Саратове, как учился – появилась первая книга. О советских делах. Она пользовалась читательским интересом, я много отзывов получил – и вторая книга, уже про Америку, стала ее логическим продолжением. Собственно, третья тоже уже готова – нашелся бы смельчак, который ее издал бы…
– А что, там какая-то крамола есть?
– Жесткие высказывания – вот и вся крамола. Считаю, что писать книги розовыми чернилами нет смысла.
Портал bereg.vrn.ru
Постоянная ссылка
Автор: Анна Жидких