Личные правила: саксофонист Игорь Бутман

Народный артист Игорь Бутман – самый известный в России джазовый музыкант. Он выступал перед президентами, играл на одной сцене с Рэем Чарльзом и Джорджем Бенсоном, записывал музыку к кинофильмам. При этом у Игоря еще нет «Грэмми», а его сын не занимается музыкой. Также мы узнали, почему саксофонист не хочет идти в политику и о том, насколько сложные отношения у музыканта с собственным братом.

В России Вы один из самых известных джазовых музыкантов. Помогает ли это продвигать джаз или, наоборот, давит бремя популярности?

ИБ: Это хорошее бремя, поэтому оно не давит. Я продвигаю джаз, как могу, — играю его, езжу на гастроли, выпускаю пластинки. Стараюсь дать российским музыкантам возможность поработать с американскими коллегами. Так что бремя популярности не давит — давит ответственность. Добившись каких-то успехов, ты автоматически приобретаешь и доверие людей. А еще понимание того, что быть лучшим — это хорошо, но не дальновидно — хочется здоровой конкуренции. Ведь игра хороших музыкантов вдохновляет — и не должно быть в стране одного музыкального героя. А такие герои, помимо меня, у нас есть: Леонид Винцкевич, Леонид Крамер, Андрей Кондаков, Давид Голощекин, Анатолий Кролл — довольно известные музыканты. Мы стараемся продвигать качественную джазовую музыку, которая требует тщательной подготовки. Ведь у нас сейчас многие считают, что если они научились немного импровизировать и высокопарно говорят о джазе, то уже можно выходить на большую сцену. Вот такие концерты, конечно, служат не очень хорошую службу нашему искусству. Поэтому мы стараемся поднять планку – приглашаем известных джазменов, не только из России, но и со всего мира. Поставлена большая задача – показать качественный джаз, и такие фестивали, как «Джазовая провинция» ее решают.

Вам нравилось в детстве ходить в музыкальную школу или посещали ее «из-под палки»?

ИБ: Скажем так: мне нравилось, но я ходил «из-под палки» (смеется). В 15 лет я пришел на урок игры на саксофоне и познакомился со своим учителем — выдающимся джазовым саксофонистом России и мира — Геннадием Гольштейном. Он дал мне послушать несколько джазовых пластинок — и я понял, что хочу заниматься этим замечательным видом искусства.

А своих детей в музыкальную школу отправили?

ИБ: Одного вот «из-под палки» отправил, но он бросил. Точнее, он уехал учиться в Англию и как-то перестал играть. Он не очень любит внимание, быть на сцене, в отличие от меня.

Помимо известных российских джазменов, которых Вы уже перечислили, можете назвать молодых перспективных музыкантов?

ИБ: Например, Алевтина Полякова — она играет на тромбоне в нашем оркестре, но у нее есть и свои проекты. Она пишет музыку, делает аранжировки, во время нашего тура по Индии она произвела большое впечатление на зрителей в Бомбее и в Дели. Константин Сафьянов, Илья Морозов, Олег Бородин, Павел Овчинников — много молодежи, которая набирает вес. Главное — не останавливаться, ставить высокую планку и расти.

А воронежские коллективы?

ИБ: Группа «Happy 55» — мы с их творчеством не знакомы, но слышали о них много хорошего.

Ну, с молодыми музыкантами все понятно. А вам, как фигуре мирового класса, есть куда расти? Что способно Вас еще чему-то научить?

ИБ: Меня способно научить общение с моими коллегами. А вообще я сам себе главный критик — я знаю, что что-то у меня получается хорошо, а над чем-то еще нужно поработать. Чтобы достичь совершенства, нужно очень много трудиться. Но иногда кажется, что даже если очень-очень долго работать, совершенства все равно не достичь — оно будет маячить где-то вдали. Шаг до него может равняться пятидесяти сантиметрам, а может быть бесконечно огромным.

Вы участвовали в ледовых шоу. На коньках продолжаете кататься?

ИБ: Конечно. Вот вчера катался. Только я не просто так катаюсь — а с клюшкой. Вчера с министром обороны играл в хоккей. А с фигурным катанием завязал — начну заново, только если Илья Авербух позвонит (улыбается).

А кроме хоккея, чем в свободное время занимаетесь?

ИБ: Как и все, трачу время на какую-то ерунду: смотрю телевизор, пью кофе, чай, перекусываю. Если бы не это, то уже давно достиг бы совершенства (улыбается). А так я люблю спорт: играю в футбол, настольный теннис. Еще читаю книги, общаюсь с друзьями. Ничто человеческое мне не чуждо, например, когда мы сюда ехали в поезде — пили пиво и рассказывали байки. Я люблю пошутить в компании друзей.

Какие байки, например?

ИБ: Например, про нашу недавнюю поездку в Индию. Индийские партнеры, которые организовывали наш перелет, назывались «Mystic travel» — мистические приключения начались уже в аэропорту. Сначала я приехал во Внуково, и выяснилось, что меня нет в списке на вылет — оказалось, что мой рейс был не в 17.40, а в 14.35. Все улетели без меня. Мне пришлось самому брать себе билет на прямой рейс до Дели. Я прилетел раньше других музыкантов, потому что остальные летели через Стамбул. В общем, я решил их дождаться и сделать сюрприз. Стою, жду и вижу: идет мне навстречу Николай Левиновскй. Я спрятался за табличку с фамилиями, жду подходящего момента. Подходит Николай Левиновский – я выскакиваю, а это вовсе не Николай – просто похожий на него человек. Он, конечно, очень удивился. Через полчаса вообще выяснилось, что Левиновский остался в Стамбуле — не успел пройти паспортный контроль. На следующий день он прилетел, мы отыграли концерт – все хорошо, собираемся улетать. Приехали в аэропорт. Нас спрашивают: «Где электронные билеты, которые мы вам дали?» Мы говорим: «А мы просто время вылета на них посмотрели и выкинули». А оказалось, что в Индии без электронных билетов в аэропорт не пускают. Мы побежали эти билеты распечатывать. Потом выяснилось, что один из музыкантов забыл свой паспорт — поехали за паспортом. Вот такие приключения. И самое смешное случилось, когда меня попросили подписать плакаты: один для «Mystic travel», другой для президента фестиваля. Их перепутали и на том, что предполагался для президента фестиваля, я написал: «Для Mystic travel», а на другом соответственно — «Для президента».

А вы вообще рассеянный человек? Бывает, что думаете о музыке, а обо всем остальном забываете?

ИБ: Да, да, все время.

А саксофон воспринимаете как живое существо?

ИБ: Как мертвое. Которое нужно оживить искусственным дыханием (смеется). А вообще для меня это — прежде всего инструмент, я за ним слежу, я с ним спал какое-то время (когда маленький был). Больше не сплю. С собой у меня сейчас три саксофона, а любимого нет.

Говорят, что в Воронеже аудитория еще не готова воспринимать джаз. А в Москве публика уже образовалась?

ИБ: Наш оркестр по понедельникам собирает полный зал. А на некоторых артистов не ходят. У всех по-разному. В Америке раньше было так. Звонишь в джаз-клуб и спрашиваешь: «Можно у вас выступить?» Тебе отвечают: «А сколько у вас есть поклонников, которых вы можете пригласить?» Им говоришь — 200. А они — надо 500. Это всегда большой финансовый риск — ты не знаешь, окупится выступление или нет.

Вы мечтаете о «Грэмми»?

ИБ: Конечно, мечтаю. Все наши пластинки всегда подаются на номинации. «Грэмми» — это выдающееся достижение. Но если мы будем ездить по разным странам и городам, и география наших выступлений будет расширяться, то и без «Грэмми» проживем. Есть ведь великие музыканты, у которых еще нет «Грэмми», и есть великие актеры, у которых еще нет «Оскара». Так что награды — не показатель. Но конечно, мы бы хотели быть первыми русскими джазовыми музыкантами, которые получат «Грэмми».

Ваш брат Олег Бутман тоже музыкант. Это облегчает ваши с ним отношения или наоборот усложняет?

ИБ: И облегчает, и осложняет. Мы и конкуренты, и партнеры, и помощники друг другу. Благодаря нашему отцу и мне Олег начал играть на барабанах. Когда мы вместе с ним играли — я на него очень сильно давил. И это давление не всегда могло быть справедливым. С другой стороны, он у меня многому научился. Теперь он вышел на самостоятельный путь — мы редко играем вместе. Нам хорошо, мы любим друг друга, мы играем в хоккей, по душам разговариваем – но редко выступаем вместе, чтобы не доставать друг друга. У меня тяжелый характер — в зависимости от настроения, я могу делать замечания. Он начинает со мной спорить, и начинается уже неконструктивная беседа. Мы решили, что лучше остаться друзьями, чем стать врагами из-за того, что у нас разные точки зрения. Благо, сейчас нет проблемы в том, чтобы найти себе музыкального партнера. Раньше — в Советском Союзе — это было очень сложно сделать. Николай Левиновский не мог себе взять саксофониста Игоря Бутмана, только потому что долгое время у меня не было московской прописки. А сейчас, когда мне понадобился музыкант — я спокойно смог позвать из США Николая Левиновского. Без всяких вопросов.

mg src=»https://jazzvrn.ru/wp-content/uploads/2016/11/42e71ecd2319a6f070bebad1e5893048_p17cjtsm7n1l9r1ovujthfn1okh1.JPG» />

Вы строгий начальник?

ИБ: Я в своих суждениях необъективен, лично мне кажется, что я белый и пушистый (улыбается). Может быть, я и жесткий. Но самое главное, если у музыканта есть какая-то проблема, он может ко мне обратиться, и мы эту проблему вместе решим. Я своим ребятам, по мере возможностей, всегда помогу. Но от них требуется профессиональное исполнение своих обязанностей. Человек может просто прийти и, даже не поздоровавшись со мной, сесть и начать играть. Если он играет здорово — я ничего не скажу. Если он не сказал «Здраствуйте» и при этом играет так себе — это плохо.

Вы много лет положительно отзывались о «Джазовой провинции», но в Воронеже мы увидели Вас только сейчас. Почему так долго не могли приехать к нам?

ИБ: Я уже был на «Джазовой провинции» в Курске и Брянске. В Воронеже еще не был. Все забывают, что у нас страна капиталистическая. Я должен платить зарплату своему оркестру. У нас есть гастрольный тур, а чтобы попасть на «Провинцию», нужно отказаться от какого-то оплачиваемого выступления. И приходится думать: «А могу ли я себе это позволить?» — при всем моем уважении к фестивалю. Но если не приеду я, то приедет кто-то другой. Это хорошо, что «Джазовая провинция» имеет возможность приглашать разных хороших музыкантов: и Эрни Уоттса, и Майю Асусену и других. Игорь Бутман не должен приезжать 15 лет подряд в Воронеж — иначе он вам быстро надоест (улыбается).

Организаторы «Джазовой провинции» просили у Вас какие-то советы по организации фестиваля?

ИБ: Леонид Винцкевич сам очень опытный организатор. Он много раз был в Америке, в Англии — видел, как делаются фестивали. Не советы, но какие-то письма в поддержку мы писали, общались с разными людьми, искали вместе деньги. Я считаю, что джазовые музыканты должны друг другу помогать — мы делаем одно дело — продвигаем джаз. И нас не так много – а должной поддержки пока нет.

А почему поддержки нет — ведь вас слушает президент?

ИБ: Во-первых, президент слушает не только нас. А во-вторых, мы должны и сами доказать, что чего-то стоим. Всему свое время — ведь в России много других проблем. Если мы будем собирать полные залы — появятся люди, которые захотят быть частью фестивалей, будут вкладывать деньги. Если мы покажем высокий уровень — тогда и президент скажет, что не только Бутман у нас играет на саксофоне, а еще двадцатипятитысячная армия — и всех нужно поддержать.

Когда Вы играете для первых лиц, вы как-то особенно готовитесь?

ИБ: У нас есть заготовленные номера, которые первые лица сразу оценивают (улыбается). Например, для Путина играем «С чего начинается родина». Шутка, конечно. Мы стараемся играть проверенные композиции, которые у нас лучше получаются. В Индии мы исполняли «Луч солнца золотого» — индусы, конечно, не знают, откуда эта мелодия, но она им очень понравилась. То же самое и в Японии было. Перед Биллом Клинтоном в 2000 г. мы сыграли 3 композиции: «Мой блюз», «Музыкальная ностальгия» и «Караван». Выступать перед президентом — это большая ответственность. Представляете, сидят Билл Клинтон и Владимир Путин — они пять минут назад разговаривали о ядерных боеголовках – а теперь мы должны сыграть так, чтобы они поняли, что они партнеры. Клинтону все очень понравилось, он даже в книге написал: «Я ожидал от Путина, что будет концерт Рахманинова, или балет, или народный хор, но никак не джаз». Мы же джазом не знамениты. А ведь если бы мы плохо сыграли, американский президент мог бы сказать: «Они еще не доросли до нашего уровня, они не могут быть нашими партнерами». Но он сказал, что никогда такого в жизни не слышал. Ну, он же не врет — ему это не надо, он мне ничего не должен, на коньках он меня не видел (смеется).

Вы же были назначены доверенным лицом премьер-министра. Не хотите уйти в политику?

ИБ: Кроме того, я член партии «Единая Россия». Я не хочу идти в политику, потому что это большая ответственность. Я не уверен, что там я буду так же хорош, как в музыке. Я как человек, причастный к политике, имею свои рычаги, которые могут повлиять на положение джаза. Ведь проблемы, о которых люди говорят 35 лет, решаются за 5 минут, если у тебя есть доступ к власти. Полностью уходить в политику я не хочу. Там можно наделать дел, а так с меня спроса нет (смеется): музыкант, что с него взять?

Блиц-опрос Pulseparty

Недавно я прочитал… «Иосиф Сталин. Гибель богов» Эдварда Радзинского.

Мой рабочий день начинается… с чашечки кофе.

Всем советую… делать зарядку.

Секрет успеха… хотеть и добиваться.

Я бы никогда не… променял музыку ни на что другое.

Мой девиз… все будет хорошо!

Портал  pulseparty.ru

Постоянная ссылка